БисерА

Твою-то ж мать, все успокоиться не может пурга сраная. Двадцать пятое апреля на дворе, а оно вон как повернулось, уже сутки дует и завьюживает, зимой не дуло не сыпало, а тут нате, хлебайте полной ложкой. – Владимир сидел в своем офисе при заводе и с раздражением смотрел через стеклопакет «еврика» на развернувшийся катаклизм.

Сука, и ведь уже на летнюю переобулся, впрочем как и две трети населения области, и тут такая подстава – привалило аж выше колена и продолжает сыпать. Утром еще по тихой грусти до работы за два часа при скорости в сорок-пятьдесят прокрался, минуя лежащие на боках или вверх колесами автомобили в кюветах, а вот сейчас обратно до дома, чуется, двумя часами не обойтись. Часа три минимум. В город соваться понта нет совсем никакого, город весь стоит, к гадалке не ходи, остается объездная. Там тоже завал будет, сто процентов вероятности, но других вариантов нет. 

Старые часы  с кукушкой, повешенные на стене офиса между разнообразными грамотами сертификатами и дипломами для эпатажа посетителей, прокрякали пять раз. Ну что, товарищ бойкий манагер, двинули по бездорожью, вот только сначала, пожалуй, нужно брюки в ботинки заправить, лишним точно не будет. Заправив брюки в армейские ботинки – так и не ушедший пережиток армейской жизни, перевесив свинорез с голенища сапога на подтяжки, Владимир закрыл дверь офиса, застегнул пуговицы фраерского пальтеца, сунул в зубы последнюю сигарету из пачки и вышел на улицу. Дверь здания подалась с трудом, а сильный ветер вырвал так и не прикуренную сигарету и бросил ее в сугроб.

- Вот это номер, правду в интернете написали про ласковый апрельский ветерок, треплющий за окном арматуру -   щурясь от летящего в лицо ветра и снега упрямо полез через полуметровые сугробы к стоянке автомобилей – Не, без сигарет не доеду, надо в магазин заскочить, иначе край.

Со стоянки выехать оказалось не так просто, чуть тронувшись, машина увязла в глубоком рыхлом снеге на повороте в девяноста градусов и начала закапываться.

- Нда, началась веселуха. – открыв окно крикнул проходящим мимо сотрудникам завода:  «Мужики, толкните, еп» – три пары крепких рабочих рук уперлись в багажник, газ, две с половиной тысячи оборотов, тронулись – Спасибо – в открытое окошко.

- Езжай не сбавляй – в ответ

Теперь в магазин, а то жабры без никотина пухнуть начали.

- С новым годом –  продавщица, увидев знакомое лицо посетителя, заулыбалась.

- Да уж, верно подмечено.

- Как обычно?

- Угу.

Пачка «стиля» легла на прилавок, а шестьдесят пять рублей уплыли в кассу.

- В курсе что сигареты твои теперь по семьдесят четыре стали. 

- В курсе. Курить буду бросать – в сто тысяч семсот шестьдесят третий раз повторил в пространство и вышел в метель.

Не, ну нештяк чо, сигаретами затарился, а бензин? А бензину у нас  хрен, литров восемь осталось, нет, конечно на восьми литрах до дома не доехать, а с учетом сегодняшней ситуации нужно залить горючки побольше, кто его знает, что там приключится в пути.

- С новым годом! – девочка-кассир на заправке явно пребывала в хорошем настроении и радовалась своей оригинальной шутке.

- Девушка, за последний час вы уже второй человек, от которого я слышу эту шутку – угрюмо буркнул Владимир – вторая колонка на шесть соток пятого.

- Карта наша есть.

- Нету, проездом я у вас, в жизнь на газпроме не заправлялся.

- Хотите приобрести? Карта стоит двести рублей.

- Да блядь - ругнулся про себя – Нет, спасибо, перебьюсь.

- С новым годом! – Явно радующийся метели заправщик, крепкий мужик лет пятидесяти в теплой рабочей куртке с капюшоном и логотипом компании  скалился у бензоколонки.

С трудом разлепив сощуренные от ветра и пурги глаза, владимир недоумевая посмотрел на мужика. 

– Ага.

- Приезжайте еще.

- Если жИвым сегодня останусь.

Сел в машину, захлопнул дверь. Ты гляди, дальнобои всю заправку забили, ночевать остаются видать, а мне лавируй сейчас между ними, на лысой-то резине. Сцепление, скорость и машина, шлифуя, нехотя трогается с места. Мост на объездную дорогу завален снегом, спасает лишь колея набитая дальнобоями, глубокая, машина жалобно скребет дном, но всеже ползет в двухсот семидесяти градусный поворот. Еще рывок и выполз на объездную. Если до этого ветер дул в левый борт, теперь мело прямо в рыло. Проехав километра четыре со скоростью тридцать верст в час, увидел на мосту мужика поперек дороги машащего руками. Остановился, открыл окно.

-   Чо там, кореш?

- Да хрен его знает, сам только остановился, пробка похоже.

Да уж, ожидал косяка, но чтобы вот так вот, в самом начале пути фактически, во сколько же я домой прибуду сегодня и сегодня ли – недобрые мысли полезли в голову голодными африканскими тараканами.

Так, а пора ведь тоже выходить руками махать следующему, а то не ровен час жопу распечатает мне какой-нибудь деятель, а гаишников сегодня точно хрен дождешься, а эвакуатора подавно. Владимир включил аварийку, закурил и вышел в пургу, следующая машина не заставила себя долго ждать, сигарета истлела лишь наполовину, а на дороге показался рейсовый автобус. 

- Стой, еб твою мать! – Владимир несколько раз скрестил и развел руки над головой.

Автобус, ползший и так медленно, начал аккуратно оттормаживаться, скрипя покрышками по гололеду.

- Чего там? – крикнул из окна водитель автобуса.

- Не ведомо, расхлестались  наверное, пойду посмотреть – Владимир развернулся и пошел вперед вдоль пробки. Навстречу ехала колонна автомобилей, Владимир взмахнул рукой, тормозя идущую первой двеннашку.

- Здарова, кореш, пробка там большая? – в двеннашке сидел гоповатого вида паренек лет двадцати с малым хвостиком, протянул руку-поручкаться.

- Ну нормально.

- Нормально - это сколько?

- Нормально так, чо. Ты бы брателло лучше на разворот пошел, заебешься, так-то ждать.

- А чо за дела-то? Расхлестались что ли там?

- Ну да, там типа ваще завал, стоять будешь до утра.

- Да ну нахуй!

- Отвечаю.

- Ну, бывай.

Владимир снова залез в машину. До утра стоять решительно не хотелось, но ломать на разворот варианта не было, в городе точно туши свет, значит вариант один, прорываться на ура. А значит, а значит первая передача и Айда на встречную полосу. Медленно пробираясь по встречной полосе отметил про себя что вся пробка состоит в основном из фур, чем дальше пробирался, тем фуры попадались более занесенные снегом, и, очевидно,  не торопились уже никуда, а не имея возможности тронуться, просто стояли перегородив полосу движения, погасив фары и выключив движки.

- Ну дальнобои, сука, молорики, заночевали где придется, хоть бы к обочине ближе принимали что ли. – Матерился Владимир, пробираясь то по обочине, растоптанной каким-то внедорожником, то по встречной полосе, часто буксуя, застревая, трогаясь враскачку и пропустив встречные автомобили вновь выкарабкиваясь на полосу встречного движения.

Два часа, десять километров пробки и полпачки сигарет – отличный результат. С горем пополам вырвавшись из пробки, объехав две вставшие друг напротив друга фуры, перегородившие разом обе полосы, оставившие маленькую щелочку между  собой, в которую с трудом, но всеже пролезала «газель», Владимир приободрился.

- Если мне сегодня все похую

Значит правильной дорогой еду я 

– спел прокуренным голосом строчки песни группы «Хуй забей»

 Фигня, если дальше пробок не будет, глядишь часа через два буду дома. 

Через полчаса черепашей скорости в тридцать километров и частых остановок ввиду полного отсутствия видимости возле кладбища села «Большие бодуны» на дороге попалась вылетевшая в сторону кладбища «камри». Владимир остановился, опустил стекло. Обратился к бегущему к нему водителю. 

- Кореш, в машине все живы?

- Да нормально все, помоги толкнуть.

- Я на резине лысой летней, если только руками.

- Давай руками, только ты останови еще кого-нибудь, у тебя машина две тонны весит я умру ее в одинокого толкать.

- Ясен перец.

Водила камри продолжил попытки остановить редко проезжающие машины а Владимир пошел смотреть масштабы операции. 

Ну и как тут дела? А хреново тут дела. Камри повисла на снежном перемете над оврагом. Передние колеса вроде как в снегу, а встаешь рядом с колесом и проваливаешься почти по пояс. Тут надо воровайкой вытаскивать, ну или техникой. Тут ручками не выйдет, машина на пузе висит.

Минут за десять водителю «камри» удалось остановить ниву шевроле, ее тросом прицепили, мерседес с тремя пацанами бандитсткой наружности и семерку с двумя татарами. Ну чо, заводи корыто, давай дергать. Давай, как же, нива пытается на рывок хоть на сантим дернуть камрюху, шесть мужиков –отчаянно пытаются ей в этом помочь, но увы и ах.

- Не, тут воровайку надо- кричат татары и ретируются в свою семерку, за ними следом бандюки из мерина.

- Слыш, у тебя бензина-то в баке нормально? – Владимир прикрываясь от ветра смотрит на резко погрустневшего водилу камри.

- Да литров пятнадцать есть.

- ну часов на семь тебе хватит, сейчас техника не скоро подъедет, сам понимаешь. Ладно, бывай, чем смог-помог, звиняй уж.

Дальше решил возле утопленников останавливаться лишь для того чтобы спросить все ли живы, не требуется ли медпомощь, нырять в сугробы по пояс, загодя зная что ничем помочь не можешь не было никакой целесообразности.

До дому оставалось порядка тридцати километров в объезд, а напрямки всего-ничего километров пять-шесть, когда Владимир уткнулся в очередную пробку. Дорога тут проходила через центр большого поля, продуваемого всеми ветрами, видимость метра два, не более. Пробка была глухая. Десять минут, двадцать, полчаса - практически не двигались… На двусторонней дороге оба ряда были забиты машинами в попутном направлении. Вот и приехали, вот и конечная. Тем временем стоило постоять лишь десять минут, как машина отказывалась трогаться. Под колеса наваливало по десять сантиметров снега и автомобиль буксовал на месте. Как только ряды немного двигались, Владимир выходил из машины, толкать впереди идущий автомобиль, затем толкали его машину, переодически просили у водителей фур лопаты, чтобы откопать свежезанесенное корыто. Тем временем стемнело, а пурга униматься не собиралась.

Сколь времени-то? – Владимир взглянул на электронные часы – етить твою мать пять часов уже до дома еду, вот так номер, сто верст за пять часов, это двадцать верст в час средняя скорость, прекрасно просто. Надо что-то делать. А вариантов-то не много, развернуться и попробовать пробраться деревнями нет возможности, да и не пролезло бы, деревни завалены снегом, можно не соваться. Надо сходить, посмотреть масштабы пробки и, если масштабы велики, то можно сидеть в машине, ждать утра покамест уляжется непогода, придет техника и начнет растаскивать фуры и бить дорогу, либо оставить машину, метров через пятьдесят должен быть поворот в поле, проехать там, конечно, не реально, но пройти, пройти – вполне себе. До дому добраться пешочком часа за полтора-два – легко. А тут куковать до утра, жечь бензин, мотать сопли на кулак. В общем начнем с променада вдоль пробки.

Пройдя порядка пятисот метров сплошного затора и не увидев конца, Владимир практически решился, но на поверочку постучался к первому попавшемуся дальнобою.

- Кореш, есть радийка?

- А чо?

- Да узнать хотел чо пробка – перекрикивать ветер было сложно.

- Да мужики говорят до моста.

- Это ж еще километров семь – подумал Владимир, махнув рукой дальнобою. Лишний раз кричать не было желания.

Забравшись обратно к себе в машину Владимир снова закурил и вслух принялся рассуждать:

- Ну, что, Вальдемар Сергеич, делать-то будем. Домой пойдем и завтра на уазике с мужиками приедем или тут жалом торговать будем пока бензин не кончится. А он кончится, в баке литров десять булькает. Ай и растудыть его тудым, прогульнусь пешочком.

С горем за пол часа протолкавшись к повороту в поле, Владимир повернул направо и практически сразу увяз в снегу, попытавшись пробиться хоть еще чуть-чуть, только глубже зарыл автомобиль. 

- Хорошо сел, крепко, теперь можно с чистой душой и домой идти. 

Хлопнув дверью и нажав кнопку сигнализации, Владимир пополз по сугробам в сторону родной деревни. Через поле нужно было пробираться порядка двух с половиной километров, затем небольшая деревушка, река, уже вскрывшаяся и затопившая хлипкий мосток, за ней лес, а там уже и считай что дома, поход через поле в условиях нулевой видимости и глубины сугробов совсем не пугал.

- Ничо-ничо, в горах бывало круче – приободрял себя Владимир. Моментом остывшие мокрые ноги в «облегченках», тоже не были проблемой, поэтому поход даже забавлял и приносил некое мазохистское удовольствие. - Вот сейчас бы еще бушлат и маску шоу на рыло натянуть, а не это пальтецо из тряпочки, стало бы совсем хорошо, а на ноги унты зимние, тогда хоть всю ночь шагай, красотища вон какая, не видно нихрена. А мне видеть и не нужно, я и так дойду и не подавлюсь. Все окрестности с детства знаю, все леса, поля облазил, смешно было бы заблудиться.

Когда куда-то идешь, да еще и один, всегда хорошо выходит абстрагироваться от текущих дел, актуальных проблем и думать либо как дойти, если это поход; где побольше и покачественнее набрать того, за чем ты пошел, будь то грибы, травы, ягоды; или же думать о проблемах глобальных, проблемах мирового масштаба. Как дойти, Владимир не беспокоился, ягод и грибов вокруг видно не было, поэтому мысли переметнулись на мировую обстановку.

- А народишко то у нас все же хороший. Вот все кричат – россияне, а в частности русские, раса наихудшая. Вот якобы спроси американца: «Кто есть амеры»? – он тебе ответит: «Самая лучшая, сильная и правильна нация в мире», а спроси русского: «Кто есть русские»? – он тебе ответит: «Быдло, ворье и жлобы», и в принципе, как ни прискорбно, но отчасти это правда. Народ крысится друг на друга, клыки скалит, как собака у которой косточку отбирают, опять же ворья как грязи, не воруют лишь то, что не прибито, но скажите, где-то иначе? Где-то лучше? А сегодняшний вечер показал, что есть еще надежда, что перед лицом общей угрозы люди сплотиться могут, вон как дружно и весело друг дружку толкали на дороге. Оно, конечно, были и крысы, которые застрявшие машины объезжать пытались обочиной встречки, но эти крысы тут же и платили за это, увязнув по самые яйца, а потом бегали по машинам и скулили о помощи. Наука? Еще какая! Так что есть еще надежда. Есть еще вера в Русского человека. Не сожрет нас дядя Сэм. Не пощупает за влажное вымя мировой империализм. 

Прошагав, по ощущениям, до середины поля решил снова закурить. Торопиться некуда, тело несколько адаптировалось к холоду, разогрелось от ходьбы по сугробам и перестало трястись, как осиновый лист на ветру. Внезапно стихла непогода, точнее вокруг так же завывал ветер, гнал через сгустившиеся сумерки тонны мелких кусочков льда, но в некоем, будто огороженном невидимой стеной кольце, куда ступил Владимир, было тихо. 

- Что за чепуха? – буркнул себе под нос -  Хотя… – фильтр сигареты нырнул в губы, чиркнула зажигалка. – На войне все средства хороши. 

Любопытство распирало изнутри. Положительно, в горах, в лесу, тайге, Владимир встречался с событиями куда более странными и необъяснимыми, но  такая аномалия попалась впервые. 

- Око бури, едренть – внезапно вспомнив термин из какого-то буржуйского фильма, снова буркнул себе под нос и полез в карман пальто за прихваченным из машины налобным фонариком. Включив фонарь и нацепив его на шапку, Владимир начал пробираться дальше, но не истлела сигарета еще на треть, как слабый луч диода выхватил из тьмы нечто совсем этому полю не принадлежащее. Человек. Брови поползли вверх под шапку.

 – А вечер оказался томным -  подойдя ближе Владимир разглядел женщину, стоящую к нему спиной. Седые волосы и истрёпанное, когда-то белое легкое платье – Охренеть, синявка что ли местная? Так поморозится же насмерть, волосы седые, может старуха маразматичная, в голове очередной винт открутился, упал на шестерни, вот и застопорился механизм здравого рассудка, ушла из дома в тапочках и ночнушке, сколько случаев таких по стране каждый месяц, люди под старую жопу дурковать начинают. Хотя со спины и через это платьице фигура вроде ничего, не старушечья, вернее всего синявка, вон весь «Ужгород» – сплошная алкашня и синеботые, а до Ужгорода как раз с километр ходьбы.

- Женщина, вам там совсем плохо или очень хорошо? – никакой реакции – Я говорю, тётя, ты там совсем головой ебанулась в тряпочках летних посреди поля ебальником своим торговать? – даже не шевельнулась. Но раз стоит, значит еще жива, может в ступоре или статУю кто в поле забыл?

Подходить со спины и разворачивать за плечо, как во всех фильмах ужасов? Конечно, ищи дурака! Владимир начал осторожно обходить странную женщину кругом, держа дистанцию в три метра. Правая рука нырнула в пальто и легла на рукоять свинореза. Нет, тревоги не было никакой, но береженого Бог бережет, мало ли что этой синей морде там привидится. Наконец обойдя женщину на сто восемьдесят градусов, посветил фонариком ей в лицо. Глаза женщины были плотно закрыты, длинные седые волосы  рассыпались по плечам, брови и ресницы тоже были белыми то ли от изморози то ли от седины, глубокие морщины на лбу и вокруг рта.

Владимир начал осторожно приближаться, специально направив луч фонаря в плотно закрытые глаза.

- Тетя, как там Курт Комбайн поживает? -   нет реакции. Владимир протянул левую руку и тронул женщину за плечо. Плечо оказалось не просто холодным, ледяным, обжигающе ледяным. Владимир отдернул руку, но внезапно женщина распахнула глаза и схватила Владимира за предплечье.

- Какая скорость, какая хватка, а силы-то и глаза – пронеслось в голове.

Глаза действительно были не человечьи, пустые, без зрачков, просто белки глаз, покрытые инеем.

Владимир на секунду замер в ступоре, затем дернул рукав, еще раз, еще – безрезультатно, цепкие, длинные, тонкие женские пальцы тисками сомкнулись на предплечье.

- Ты кто? – распахнув от ужаса глаза и пытаясь пятиться, зашептал Владимир.

- Пургаааааааа – каким-то замогильным шелестящим голосом произнесла женщина и вцепилась левой рукой в горло мужчины.

Автоматически пытаясь поднять плечи и прижать подбородок к груди, Владимир потянул правой рукой свинорез из ножен. Ледяные пальцы не просто душили его, они замораживали ткани его шеи. Ждать некогда, еще секунда и кровь в артериях превратится в мороженый тромб, тогда точно хана.

Короткий замах и нож втыкается, будто в бетонную стену или кость промороженной свиной туши.

-Как? – мелькнула последняя мысль угасающего сознания.

Владимир очнулся от холода и ветра,  горло горело огнем, голые кисти саднило. Снег почти полностью занес лежащее навзничь тело. Он встал, поправил шапку и налобник, отряхнулся.

-Что это было? - Вопрос в ночную мглу – Но, думать стоит после, если будет чем, а пока стоит пробираться домой. А в какую сторону идти? Вокруг ночь и пурга, затянувшая снегом следы. 

- Таак, нештяк, следов нет, будем надеяться что ветер не переменил направления и дует так же с запада. Ну что, двинули дальше?

Нет, ветер не переменил направления, Владимир удачно добрался до дома, взяв вброд разлившуюся речку и бегом пробежав сквозь лесную дорогу, увязая всего лишь чуть ниже колен. Он почти поверил, что с ним ничего не произошло, убедил себя, что просто потерял сознание от внезапно подпрыгнувшего давления, вызванного тяжелой физической нагрузкой, усугубленной мощной никотиновой интоксикацией, ввиду выкуренной за пять часов дневной нормы сигарет. Встреча с неведомой женщиной показалась лишь игрой воображения, но   увиденные в зеркале ванной ранки - следы промороженных, пальцев прилипших к теплой коже, словно железо, стали неоспоримыми фактами в противовес отговоркам разума, а со временем образовавшиеся шрамы, памятной меткой о том странном рандеву.