Рыть БисерА

07.02.2016

Рим наш!

Рискну поделиться завалявшимися фотками и навеянными ими мыслями, уже появлявшимися на просторах Сети, но никогда не представленные аудитории столь достойной, как многоуважаемая Стая.

Мы, русские, обладаем историей, столь густо насыщенной воинскими успехами, что можем позволить себе роскошь многие из них подзабыть. Более того, в русской культуре парадоксальным образом осмыслению поражений уделялось не меньше, если не больше внимания, чем прославлению побед. Самое известное произведение древнерусской литературы посвящено неудачному походу против степняков. В мое пионерское детство у каждого из моих одноклассников были на полках толстые книги об Артуре, Цусиме, о севастопольской страде. В принципе, это правильно: из поражения можно извлечь куда больше полезных уроков, чем из победы. Трижды прав был Ницше, писавший, что победа делает победителя глупым. Поражение же мотивирует и стимулирует. Без нарвской "конфузии" не было бы у Петра полтавской "виктории".

Но все же, не забывая о тяжелых уроках поражений, нельзя полностью предавать забвению и преславные виктории. Поэтому накануне поездки в Рим в апреле 2015 года я освежил в памяти события, произошедшие на исходе галантного восемнадцатого века, когда русские войска заняли Вечный Город.

Бродя по его уютным улочкам и освященных древностью руинам, я пытался мысленно припомнить, какие столицы и по скольку раз занимали русские войска. Список получался настолько внушительный, что я сбивался со счета. Если же к действующим столицам добавить столицы тех государств, которые уже прекратили свое существование, то триумфальный лист следовало бы еще как минимум утроить. Только в ходе компании 1799 года, в рамках войны Второй коалиции, Суворов овладел Миланом и Турином, а десант Ушакова принял капитуляцию Неаполя – каждый из этих городов был официальным либо фактическим центром самостоятельных феодальных держав (два королевства и одно герцогство).

На фоне других оглушительных побед Суворова и Ушакова занятие Рима отрядом полковника Скипора и лейтенанта Балабина как-то даже затерялось. Между тем событие было явно экстраординарным: русские морпехи и матросы входят в Рим – такого не бывало ни до, ни после. Все-таки Рим – не какой-нибудь там Берлин, который мы брали два раза, и не Варшава, взятая не раз и не два.

За триста двадцать восемь лет до этого события римская курия вместе с веницианскими властями организовала женитьбу московского князя Ивана III и Зои Палеолог, надеясь тем самым склонить северного варвара к церковной унии и к политическому союзу против османской империи. И вот каков поворот судьбы: папский престол в Риме пал, понтифик в изгнании, в Риме хозяйничают экспортеры демократии (тогда это были французы), а северные варвары, в союзе с османами, идут спасать Вечный Город.

Правда, османы к тому времени уже устали воевать и отправлялись восвояси. А спасать Рим нужно было не столько от французов – они к тому времени уже намародерствовались вволю и стащили все, что могли унести – сколько от неаполитанского роялистского ополчения кардинала Руффо. О том, что это была за публика, говорит тот факт, что англичане, принявшие активное участие во всех этих событиях, стали с тех пор вообще всякого разбойника, хулигана, негодяя называть ruffian (если это и легенда, то все же не случайно возникшая).

Всемирно-историческая роль русских войск в той войне, как и во всех последующих антифранцузских коалициях, не поддается оценке в терминах «прогрессивная» или «реакционная». Безусловно, Франция была на ту пору более передовой державой, нежели та же Австрия или, тем более, Неаполитанское королевство, которое русские с англичанами буквально вытащили с того света, обеспечив этому недоразумению еще десятилетия трижды никому не нужной жизни. С другой стороны – пик Великой революции был уже позади, а война с иноземными интервентами, начатая революционной Францией, из справедливой постепенно превращалась в захватническую.

Щедро штампуемые французами дочерние республики, вроде той, что была организованна в Риме, как-то слишком походили на марионеточные невсамделишные образования. Революциионный этиузиазм угнетенных масс в Италии подозрительным образом возникал там, куда вступала нога французского солдата и молниеносно иссякал. Лишь немногочисленная прослойка хилой и немощной итальянской буржуазии искренне разделяло идеи республиканства и прав человека, подавляющая же часть народа оставалась вначале равнодушной, а затем и откровенно враждебной. Не то чтобы низы любили низвергнутых пап, герцогов и королей, однако господство чужеземцев мало кого радует, и никакие торжественные посадки Дерева Свободы и прочие революционно-карнавальные действия не могли ничего изменить.

Диалектика истории совершала свой очередной умонепостигаемый кульбит. За свободу народов теперь выступали европейские монархи. Революционная же Франция превращалась в поработительницу.

Новые «освободители» зачастую выглядили куда хуже старых. Реставрация королевской власти в Неаполе совпрождалась массовыми убийствами и грабежами. Ушакову приходилось вмешиваться, чтобы остановить череду беззаконий, ознаменовавших торжество законности и порядка. Особенно усердствовали бойцы из отряда кардинала Руффо, слабоватые в бою, но неукратимые в избиении безоружных. Отправляя этих своих соколов в поход на Рим, Руффо не без оснований опасался, во-первых, что французский гарнизон, хоть и малый числом, их побьет, во-вторых – что в случае занятия города они натворят там такое, что и вспоминать стыдно будет. Потому участие в предприятии русского контингента было необходимо.

Другим важным аргументом в пользу русского подкрепления послужило то обстоятельство, что посланный на Рим австрийский корпус был разбит и отброшен французами. Командовал французским отрядом генерал Гарнье, незадолго до того нанесший поражение неаполитанскому отряду, неосмотрительно приблизившемуся к Риму. Стало ясно, что несмотря на малочисленность французов (в Риме их было тогда 2500 человек), рассчитывать на легкую победу не приходится.

И вдруг в один момент все поменялось. Едва получив известие о выступлении из Неаполя к Риму русского отряда (всего-то 800 человек), генерал Гарнье выразил готовность к капитуляции. Условия капитуляции поспешили продиктовать англичане и неаполитанцы, причем эти условия очень не понравились Ушакову – французам обеспечивался свободный отход, что могло неблагоприятно сказаться на боевых действиях в Северной Италии.

Когда Ушаков в раздражении велел было Скипору и Балабину возвращаться, кардинал Руффо в панике бросился писать умоляющее письмо, в котором указывал, что французы, хоть и согласились очистить Рим, могут теперь и передумать; к тому же без русских войск «невозможно будет спасти Рим от грабежа и установить в нем добрый порядок» («добрый анштальт завести», как выразился бы Петр Великий).

Русские продолжили наступление. 30 сентября (11 октября) 1799 года отряд Скипора и Балабина торжественно вступил в Вечный Город. В столицу столиц. В Первый Рим.

Вот как доносил об этом Ушакову лейтенант Балабин: «Вчерашнего числа с малым нашим корпусом вошли мы в город Рим. Восторг, с каким нас встретили жители, делает величайшую честь и славу россиянам. От самых ворот св. Иоанна до солдатских квартир обе стороны улиц были усеяны обывателями обоего пола. Даже с трудом могли проходить наши войска. «Виват Павло примо! Виват московито!» - было провозглашаемо повсюду с рукоплесканиями. «Вот,- говорили жители,- вот те, кои бьют французов и коих они боятся! Вот наши избавители! Не даром французы спешили отсюда удалиться!» Вообразите себе, ваше высокопревосходительство, какое мнение имеет о нас большая и самая важная часть римлян, и сколь много радости произвела в них столь малая наша команда! Я приметил, что на лицах было написано искреннее удовольствие»

Виват, московито... Многие за последние пару тысяч лет вступали в Рим, но далеко не всех приветствовали так, так вежливых русских людей, способных одним своим появлением обращать неприятеля в бегство.

Балабину вторит полковник Скипор: «Был я встречаем премножеством собравшегося народа под стенами римскими и, вступая в город с музыкою неаполитанскою, во всех улицах восклицали: вива императоре Павло примо, вива Московитии!»

Может быть, занятие, или, вернее, освобождение русскими Рима не получило широкого резонанса в отечественной культуре и в исторической памяти потому, что не сопровождалось ни грандиозными сражениями, ни драматическими поворотами сюжета. Все было на редкость просто: пришли, увидели, победили.

Это не так драматично внешне, как взятие с боем, но едва ли не наиболее желательно как с военно-политической, так и с человеколюбивой точки зрения. Понятно, впрочем, что ужас врага перед одним твоим появлением не с пустого места берется.

В истории России немного побед столь величественных и столь бескровных, как взятие Рима (история не любит поминать недавние события). Тем приятнее иногда по случаю вспомнить о бравых морпехах ушаковской эскадры, вступающих в Рим, подобно древним легионерам-триумфаторам, под восторженные крики горожан.

Теги: бисер, Путешествия
Количество показов: 12935
Кем создан (имя): (PANZER)
Автор: pumba
Количество голосов: 1
Рейтинг: 3.3

Возврат к списку

Это нравится:0 Да/0 Нет Repa 08.03.2016 10:15:18
Класс!)))

<< назад