Бложики

У многих людей с раннего детства проявляется навязчивое стремление покататься на всякой интересной животинке, которая попадется в поле зрения и при этом хотя бы приблизительно подходит для катания по весо-ростовым параметрам. Кажется, среди тех из моих знакомых, которые выросли в сельской местности, нет ни одного, кто избежал бы искушения хотя бы раз взобраться верхом на свинью. Сам я в свое ранее детство пытался впрячь в санки лохматую и дурную дворовую псину и до сих пор не могу забыть тех эмоций, которые тогда испытал (псина, наверно, тоже вспоминает об этом в стране вечных сахарных костей). Надо полагать, тут сказывается древний инстинкт, благодаря которому наши первобытные предки открыли и приручили ряд полезных зверушек. В том числе и слонов.




На слонах, как говориться, сам бог велел кататься. Особенно русскому человеку. Наша русская культура, как известно, литературноцентрична, и при этом в нашей литературе с легкой руки дедушки Крылова к слону относятся с пиететом. Помнится, у Бориса Житкова в рассказе «Про слона» ожидание русского моряка от встречи с индийским слоном сравнивается с получением ящика игрушек, который можно только завтра утром открыть. У Куприна слон одним своим появлением излечивает девочку от тяжелой депрессии – недостоверно конечно, по подано с подкупающей художественной убедительностью.



Слоник отдыхает, чистится и готовится к следующему "сеансу".

Ну и понятно, что, оказавшись на Цейлоне, я не мог не поддаться искушению прокатиться на слоне. Поездка в экзотическую страну без подобного рода пунктов в программе – просто нонсенс. Неспроста вон во второй части «Бумера» главный герой, узнав о намерении подруги смотать на юга, немедленно спрашивает: и куда ты поедешь – в Африку, на слонах кататься?

Относительно Африки – это, конечно, ляп, африканские слоны нрав имеют склочный и буйный, на них не сильно раскатаешься. Иное дело – слон азиатский, в просторечии называемый еще индийским. А Цейлон хоть и не Индия, но слоны на нем водятся индийские. Правда, одно время дотошные немецкие натуралисты пытались слонов на Цейлоне, Борнео и Суматре выделить в отдельный вид – Elephas sumatrans, но даже они не сумели собрать достаточного количества значимых различий островных слоников от материковых.



Помимо чисто морфологических отличий (вроде размеров ушей, отсутствие бивней у самок и многих-многих других), индийские слоны отличаются от африканских собратьев более кротким нравом, спокойствием, обучаемостью. Как следствие, они, в противоположность африканским слонам, с древних времен использовались и в хозяйстве, и на войне.

Правда, когда-то в древности африканских слонов тоже пробовали мобилизовать. Как известно, слоны сражались в войске Ганнибала против римлян. В битве при Рафии в 217 году до н.э. 73 африканских слонов египетской армии противостояли 102 азиатских слона армии сирийской; в итоге египтяне одержали победу, однако же «египетские» слоны показали себя не с лучшей стороны, трусливо бежав под натиском азиатских родичей. Превосходство в слонах, таким образом, не принесло победы их хозяевам. Вообще боевая эффективность слонов всегда оказывалась куда меньшей, чем можно было бы ожидать. Ни Ганнибалу, ни Дарию, ни Пору, ни Пирру слоны как-то не сильно помогли.

Почему в древности африканских слонов приручали, а потом перестали – не совсем понятно. Возможно, приручению поддавался какой-то особый подвид, живший в Северной Африке и впоследствии то ли вымерший от сокращения кормовой базы, толи истребленный (Альфред Брем грешит на римлян, слишком ретиво отлавливающих слонов для цирковых представлений, более напоминающих бойню).



На Цейлоне слонов довольно долго использовали в качестве боевых единиц – во многом по причине отсутствия на острове лошадей и дороговизны коней завозных. Впрочем, слоны были не столько боевыми единицами, сколько живыми подвижными пунктами наблюдения – на них восседали монархи и высшие военачальники. Царский или генеральский зонт служил штандартом, центром притяжения армии. Если зонт падал, если правитель погибал или попадал в плен – сражение считалось законченным. В общем, все как в Индии, и сразу понятно, откуда происходят правила шахматной игры.

На дальнем плане - знаменитая скала Сигирия с остатками монументального дворца и наскальными фресками V века.

Хотя что со слонами, что без слонов – боевые таланты цейлонцев всегда были нулевыми. Особенно у сингалов – по сравнению с ними даже тамилы казались крутыми вояками; в прошлом сингальские цари нередко использовали тамилов в наемных войсках; тамилы служили какое-то время, а потом пытались нанимателей свергнуть и самим встать у руля. Когда позволяли средства, цейлонские правители нанимали головорезов из исламских стран.



Нужно заметить, что и в хозяйстве от слонов куда меньше пользы, чем можно было бы ожидать. Имея вес не менее пяти тон, он в состоянии поднять максимум 300-500 килограммов; при этом нельзя забывать, что, вопреки стереотипу, слоновья кожа очень чувствительна и ранима, быстро натирается и легко воспаляется; еще слоны часто болеют глазами; а еще нередки заболевания ног – и тогда слоны, бывает, по месяцу не в состоянии работать.



Работать-то они не работают, но жрут по-прежнему! По данным Альфреда Брема, азиатский слон из Франкфуртского зоопарка за день лопал 8 кг пшеничный отрубей, 8 кг хлеба, 2 кг риса, 25 кг сена – и при этом его еще вовсю подкармливали посетители.


Почему я так часто фотографировал Сигирию? Потому что все время с ужасом думал о том, как мне придется на нее взбираться...

В общем, единственное значимое преимущество азиатского слона перед африканским – это его более мирный нрав. Но и тут не все всегда гладко. На виске, между глазом и ухом, у слона есть железа, из которой временами выделяется пахучая черная жидкость. Этот период называется «муст» и приходит он с началом пубертата. Как и у человека, у слонов при пубертате много тестостерона в крови и много дури в голове. Слоники становятся агрессивными и неуправляемыми, могут даже напасть на своих вожаков, которых в обычное время слушаются беспрекословно.


А вот этот слоник бесхозный, из лесу вышел. Ищет место, где бы перейти дорогу. Дорога, кстати, идет прямиком через местность, обозначенную как "заповедник", но никого из местных это не смущает.

Ярость у слонов можно возбудить и искусственно – опять-таки совсем как у людей. В 5-й главе 3-й книги Маккавеев сирийский царь, вознамерившийся натравить на пленных иудеев слонов, приказывает накормить слонов ладаном и напоить вином. Странный способ казни и к тому же достаточно трудоемкий.



Вопреки распространенному представлению, слон в гневе хоботом никого не хватает. Во-первых, хобот слишком важный орган, при его повреждении слону не выжить, и потому в критических ситуациях он его бережет. Во-вторых, бивней, колоннообразных ног и пятитонной массы вполне достаточно, чтобы управиться с любым противником.

Эти слоны живут при храме Аюбован в древнем городе Япахуве. В праздничные дни их наряжают и водят по улицам. В будни - чистят, кормят и показывают туристам.


Кстати, слово «хобот» в русском языке изначально обозначало хвост. Видимо, наши предки, впервые увидев слонов (кажется, первым из увидевших был Иван Грозный, которому прислал слона в подарок персидский шах) приняли их за двухвостых зверей (как гуронский вождь в «Зверобое»). Мастистый академик Рыбаков, ведущий советский специалист по Древней Руси, позабыл о двойном значении слова «хобот» и решил, что «хоботистый» змей русских сказок, который главного героя «жогнул своим хоботом» - это никто иной, как мамонт. И ладно бы просто так решил, так еще и написал об этом в своем монументальном труде «Язычество древних славян» - привел в качестве примера «глубины народной памяти», что, вот, дескать, даже об охоте на мамонтов наши предки помнили.



Альфред Брем, который писал свою по-тевтонски монументальную и обстоятельную «Жизнь животных» в позапрошлом веке, записывал мамонтов в предки современных слонов. Тогда господствовало линейное, упрощенное понимание эволюции, и ископаемые формы зачастую принимали за предков ныне живущих. Будь оно так, то знаменитый слоган «Россия – родина слонов» был бы не бородатой затасканной шуткой, а просто констатацией факта.




Впрочем, «родина мамонтов» тоже звучит неплохо.

У того же старины Брема я вычитал еще одно любопытное известие. Оказывается, знаменитый белый слон, который раз сколько-ко там лет рождается и которого считают священным и на которых ездят тайские или какие-то там другие монархи, и которого холят и лелеют – так вот, этот слон на самом деле не существует. Это фантом.



То есть бывают слоны-альбиносы. Но белыми таких слонов можно назвать только условно – так сингалы будут выглядеть белыми по сравнению с уроженцами Республики Чад. Как негр-альбинос мало походит на европейца, так и слон-альбинос совсем не похож на свои художественные изображения.



Кожа у слона-альбиноса, конечно, светлее, чем у его нормальных сородичей (и то не по всему телу, а только пятнами), но для постороннего заинтересованного наблюдателя различие не сразу станет ясным. Брем рассказывает, как королевский двор заказал портрет белого слона одному европейскому художнику; когда тот показал работу, ему сказали, что слон недостаточно светел, и посоветовали еще раз повнимательнее взглянуть на слона. И что же? Слон и вправду побелел – так усердно его обрабатывали местными косметическими средствами. Стоит ли говорить, что на картине слон вышел еще более белесым.

Легенды и ожидания сильнее скучной объективной реальности.