О том, какую роль сыграла эта книга в истории российской, говорит хотя бы тот факт, что ее содержание отразилось на русском гербе.
Вот она – двухтомная «История мальтийских рыцарей» аббата Верто, повествующая о деяниях славного ордена рыцарей, монахов и врачей. Полное ее название, в духе того времени, звучит с торжественностью феодального титула – «История рыцарей госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, также называемых рыцарями Родоса, а ныне рыцарями Мальты».
Увидеть эту книгу на русском языке – о таком я даже и не мечтал. Правда, это перевод с перевода (хоть и авторского) – с английского издания 1728 года. Учитывая, как упало качество литературного и научного перевода после гибели проклятущего совка, при котором, как известно всем либеральным дебилам, изучение иностранных языков каралось работами на лесоповале, в процессе чтения можно ожидать каких угодно подвохов. Но буду пока надеяться на лучшее, тем более что издание снабжено обширным справочным аппаратом, а это в наш век свободы от тирании знаний случается не часто.
Изданная в Париже в 1726 году официальным историографом Ордена, «История» ничем бы не выделялась из ряда подобных сочинений – весьма любопытных для любителей старины, ценных для историков, скучных для невежд, наивно апологетических и как раз именно этой наивностью и прекрасных, - если бы не одно обстоятельство. Чтение книги – процесс диалогичный. Важно не только то, что из себя представляет книга, но то, кто является ее читателем.
У «Истории…» был достойный и благодарный читатель – великий князь Павел Петрович, ставший впоследствии императором Павлом Первым.
В «Записках» Порошина, воспитателя цесаревича, от 28 февраля 1765 года значится: «Читал я Его Высочеству Вертотову историю об Ордене Мальтийских кавалеров. Изволил он потом забавляться, и, привязав к кавалерии флаг свой адмиральский, представлять себя кавалером Мальтийским».
Несмотря на свои десять лет, цесаревич Павел Петрович носил адмиральский чин, участвовал в торжественных церемониях, принимал доклады и парады и даже подписывал дипломы и патенты – уже немало, если учесть, что и от совершеннолетних адмиралов не всегда требуют большего. Был у него, как видно из записи, и свой адмиральский флаг. Однако настоящий флаг Павел использовал как игровой заменитель мальтийского – рыцарская игра привлекла его больше, чем настоящее, хоть и номинальное, адмиральство.
Титульный лист парижского издания, которое читал цесаревич Павел
«Мальтийские игры» имели продолжение. 4 марта того же года Порошин записал: «После обеда учился Его высочество, как обыкновенно. По окончании учения забавлялся, привеся к кавалерии своей флаг адмиральский. Представлял себя послом Мальтийским, и говорил перед маленьким князем Куракиным речь; потом играл с ним в шахматы».
Десятилетнему Павлу было не зазорно поиграть в «посла мальтийского». Куда более забавным выглядел петровский боярин Борис Петрович Шереметьев, побывавший с посольской миссией на Мальте и вернувшийся в Москву с рыцарским крестом на шее. С фамилией Шереметьевых немногие могли бы потягаться знатностью: они имели общего предка с самими Романовыми. А вот поди ж ты – Борис Шереметьев носился со своим рыцарством как с писаной торбой и не упускал случая выставлять себя мальтийским рыцарем, так что даже вызвал насмешки соотечественников, спрашивающих друг друга: не посол ли Мальтийского ордена к нам пожаловал?
Впрочем, тщеславие боярина в данном случае простительно. Рыцарство, конечно, есть нечто более важное, нежели просто знатность. Рыцарская культура – одно из высших достижений западноевропейской цивилизации, заслуженно вошедшее в фонд общечеловеческого наследия. Тем более если речь идет о древнейшем из орденов – Иоанна Иерусалимского. Можно с высоты объективного современного знания говорить о мифологизированном образе рыцарства и о том, что идеал в нем далеко расходился с реальностью, но это не отменяет того факта, что слово «рыцарственный» по отношению к кому-либо до сих пор используется как высшая похвала.
И даже со всеми поправками на неизбежную идеализацию, можно ли было не восхищаться госпитальерами, о которых юный цесаревич читал подобного рода отзывы: «Мы действительно видели, как бесчисленное множество бедных каждый день получают в госпитале пищу, страдающие болями в суставах восстанавливают силы посредством угощений и различных кушаний, а тела умерших погребаются с должным почтением; излагая в виде частностей то, что не силах изложить целиком, мы сообщаем, что святейшая коллегия часто называемого дома Госпиталя, как Мария и Марта, то занимаются призрением, то изо дня в день борется против врагов Божьих и недругов креста Христова, в том числе и против амаликитян».
Можно только представить себе, как действовали на Павла такие строки из «Вертотовой истории»: «Неверные имели численное превосходство, но рыцари всех орденов, никогда не пересчитывающие врагов, продолжали удерживать свои позиции и даже напали на отряд, которым командовал сам Салах ад-Дин. Завязалась жестокая битва, кровь лилась ручьями, пленных не брали…. Если Салах ад-Дин проявлял отвагу, то два великих магистра, поддерживаемые бравыми рыцарями, демонстрировали чудеса военной доблести. Великий магистр де Мулен с госпитальерами несколько раз врывался в самую гущу войска неверных, сметая все на своем пути…. Наконец, силы обеих сторон истощились, сражение закончилось…. Госпитальеры вернулись на поле боя, чтобы разыскать тело великого магистра. После долгих поисков они обнаружили его под грудой тел турок и сарацин, павших либо от его меча, либо от мечей тех рыцарей, которые уже после гибели магистра мстили за его смерть. Великого магистра перенесли в Акру и похоронили со всеми почестями. Госпитальеры не могли сдержать слезы, а жители города искренне скорбели о его гибели».
Как раз о таком чтении говорилось в стихах Высоцкого:
«Липли волосы нам на вспотевшие лбы
И сосало под ложечкой сладко от фраз.
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших слетая на нас».
Семена, заброшенные книгой Верто в романтическую душу русского Гамлета, дали неожиданные для всех всходы. Воображая себя «послом Мальтийским», мог ли Павел предположить, что впоследствии он станет протектором, а затем и магистром Мальтийского ордена?
Со стороны это выглядело как продолжение игры: вот император Павел ходит по дворцу, подходит к окну и видит запыленные кареты, запряженные измученными лошадьми; кто такие? – возвратившийся флигель-адъютант докладывает, что рыцари Иоанна Иерусалимского просят гостеприимства; «Впустить их!». Мальтийцы во главе с графом Литта входят во дворец и рассказывают, как, путешествуя по Аравийской пустыне, они увидели замок, узнали, кто в нем живет и т.д. и т.п. Все это было игрой – достаточно сказать, что Литта и другие мальтийцы уже добрый десяток лет до этой аудиенции жили в Петербурге – но в каждой игре присутствует обряд, так же как в основе любого самого торжественного и священного обряда лежит игра.
Следствием этой обрядовой игры стало немного нимало изменения в титуле российских монархов (к множеству титулов добавилось: «Великий Магистр Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского»), равно как и в гербе.
В 1800 был Павлом был подготовлен «Манифест о полном гербе Российской империи» - настоящий шедевр отечественной геральдики. Щит с московским всадником теперь покоился на белом восьмиконечном кресте.
Но герб – не просто красивый рисунок, это еще и политическая программа. В ответ на захват Наполеоном Мальты Павел объявил о принятии ордена госпитальеров под свой протекторат. А следом свершилось то, чего долгие годы напрасно добивались сначала от Екатерины Второй, а затем от Павла: Россия примкнула к антифранцузской коалиции, русская армия пересекла границу. Так было положено начало серии войн, в ходе которых проходились Альпы, корабли штурмовали бастионы, французов заносило в Москву, а россиян – в Рим и Париж.
Но это будет потом. Сначала же был еще один обряд, более похожий на игру. 29 ноября 1798 года депутация от капитула ордена преподнесла императору короны и регалии великого магистра. Русский император стал во главе католического военно-монашеского ордена.
Многим современникам Павла вся это полуигра-полуобряд с мальтийским рыцарством казалось блажью тирана, прихотью сумасшедшего деспота. Наполеон называл Павла «русским Дон Кихотом», имея в виду его безоглядное благородство; оппозиционные российские дворяне нарекли царя тем же прозвищем, но в сугубо уничижительном смысле – в значении «сумасшедший». Сергей Марин высмеивал мальтийскую эпопею в сатирических стихах:
«С французом кто два года дрался,
Чтоб остров Мальта нам достался,
На коем нет почти людей?»
Иностранным современникам стремление Павла овладеть Мальтой совсем не казалось безумным. Много или мало на Мальте людей, но Наполеон не упустил случая ее захватить, а Англия, в свою очередь, как вцепилась в «ненужный» остров, так не выпускала его аж до 1964 года. А в официальной мальтийской и орденской историографии до сих пор пишут о том, как вероломный русский медведь вынашивал коварные планы по захвату маленькой несчастной Мальты
В этой зоологической русофобии куда больше здравого смысла, чем в традиционном российском взгляде на Павла а-ля поручик Киже. Мальта – идеальная военно-морская база, и в стремлении обзавестись такой базой нет ничего зазорного, тем паче безумного.
Ведь базой на Средиземном море России все-таки пришлось обзавестись. Тартус в Сирии – это, конечно, не Мальта, но тоже не бесполезен – уже тот факт, что базу не закрыли даже в 90-е годы, говорит о многом.
Понятно, что стремление сохранить за собой этот форпост сыграло если не главную, то и не последнюю роль в решении России вмешаться в сирийскую войну. И сегодня русские солдаты воют в тех же местах, где когда-то бились с неверными защитники Гроба Господня. Причем воют достойно. Думается, даже придирчивый император Павел Петрович был бы ими доволен. И лично посвятил бы в рыцари.
А здесь целый остров,тоже отлично расположенный,плюс рыцари неплохо инфраструктуру развили...Интересно,ктото из альтернативщиков об этом уже роман написал?Мне не попадался...