Общение кабанов и синьорин

01.10.2017

Город-Революция

Ленинград – город трех революций. Вернее сказать, он сам воплощенная Революция.

Этот город – узловой пункт двух сразу двух великий модернизаций, проведенных в России: одной – петровской, другой – большевистской. А до этого, еще в стародавние времена, модернизаторами были Владимир Святой и Иван Грозный.

.


Такова особенность исторического пути России: равномерное развитие ей не дается, она веками накапливает отставание от исторического прогресса, а потом наверстывает упущенное колоссальным напряжением сил и за короткое время. Как киту нужно периодически всплывать для вдоха, так России для успешной модернизации время от времени требуется революционная встряска. Вопрос лишь в том, кто революцию будет делать. 
.
.

.
До XX века функции революционеров брали на себя цари. Но последний Романов быть революционером не захотел, хотя необходимость в революции уже назрела. После его отречения Временное правительство приложило титанические усилия, пытаясь все поменять так, чтобы ничего не менялось. В конце концов власть по праву досталось тем, кто понимал необходимость великих преобразований и не боялся их.

.
.

Что модернизация в России возможна только через революцию, - это понимал даже непутевый Миша Горбачев. Писал же он в какой-то своей книжке: "Перестройка - это революция", даже лозунг такой был. Вот только с реализацией лозунга как-то не заладилось - горбачевская модернизация кончилась провалом. 
.
.
.

Первый раз в Питере я побывал как раз в разгар этой самой дурно сделанной модернизации, летом 1989 года. Тогда я был еще пацаном и ездил с родителями. И вот, много лет спустя, в июле 2017 года, я приехал уже сам-большой, со своей персональной синьориной и маленькой сеньоритой посмотреть - как изменился город, что в нем стало лучше и что хуже.
.


.
.


  Гостиницу решили взять поближе к центру, но чтоб не за дурные деньги (двухнедельное пребывание в том же «Англетере" могло бы взвинтить цену питерского турне до африканского уровня, а это уже перебор). Подошла небольшая гостиница на углу Рубинштейна и Графского переулка. Гостиница располагалась в том же здании, что Малый Драматический Театр. В этом театре играет дочка Усов и Шляпы, больше, насколько я понял, ничем особым театр не прославился. Но все равно получилась символично, вполне в духе стереотипа о «культурной столице»: даже гостиница – и та прямо в театре.
.

.

  Место было удобное. И до Невского рукой подать, и метро близко. И вообще вокруг куча значимых мест, только успевай поворачиваться. В одну сторону глянешь – стоит дом «Слеза социализма» с мемориальной доской Ольги Берггольц. В другую сторону пойдешь – наткнешься на «Пять углов». В третью сторону сунешься – а там такое:
.
.

Шутка ли – «написаны «Бедные люди»! Скромно так, непритязательно. Как будто это не начало новой эпохи в русской – нет, во всемирной литературе! Не после прочтения ли рукописи «Бедных людей» Некрасов сломя голову побежал к Белинскому – «Новый Гоголь появился!», на что неистовый Виссарион недоверчиво проворчал: «У вас все Гоголи», но потом, прочитав, кричал Некрасову: «Приведите, приведите его скорее», а когда привели, бросался на Достоевского с горящими глазами: «Да вы хоть понимаете, ЧТО вы написали?!!!».
.

.

  Впрочем, Питер буквально нашпигован памятными местами. Можно смело тыкать пальцем в любой дом – он непременно будет связан с какой-нибудь громкой фигурой прошлого. Ну, на худой конец – окажется просто архитектурным памятником эпохи классицизма или там модерна.
.

.
Непрестанно напитываться культурой нам мешала необходимость периодически напитываться материальными, земными продуктами. С прошлого посещения, в эпоху развитой перестройки, у меня остались далеко не лучшие воспоминания о ленинградском общепите. И дело даже не в том, что он был плох или хорош, а в том что попасть в ресторан тогда было проблемой: одна треть ресторанов закрыта, другая – зарезервирована, в третью – очереди…
.

.

  Теперь ничего похожего нет. Не знаю, как в целом по России, а в Питере общепит идеальный – на любой вкус и кошелек, как говорится. А на мой немецкий кошелек он еще и не особо дорогой. Не говоря уже о возможности отведать такие продукты, которые в моей тюрингийской глубинке недоступны в принципе – например, дальневосточных крабов. Ради них мы специально отыскали неподалеку от гостиницы, на Разъезжей, один морской ресторанчик.
.

.

  Сытый обед с крабами на троих человек тут обходился нам где-то в 90-100 евро. Каждый день было бы накладно, да оно и не к чему – после второго раза никаких морепродуктов видеть уже не хотелось. А прочие ресторанчики – китайские, грузинские – выходили и того дешевле, не больше 50 в евровом эквиваленте. Еще дешевле были забегаловки вроде блинных (из серии «Наш ответ Макдоналдсу») и прикольные, хотя и несколько пародийные стилизации под советский общепит вроде «Столовых» и «Пышечных».
.

.
.
.

Пышки, к слову, остались такими же вкусными, как тогда, в 1989 году, в кафе на улице Желябова (сейчас наверняка уже переименовали). И так, в принципе, во всем: все хорошее, что я застал в Питере в свой первый приезд, осталось на своем месте, при этом еще появилось много чего нового и тоже хорошего.
.

.


  Что еще изменилось в Питере по сравнению с 1989 годом? Многие памятники истории и архитектуры отреставрированы. Масштабы и виртуозность реставрации просто поражают – одна заново сделанная Янтарная комната чего стоит! Или вот Спас-на-Крови – в прошлый раз он был закрытым, потертым, так что хотя его пряничная неорусская красота и угадывалась, однако было понятно, что это лишь слабая тень былого великолепия; теперь же храм отреставрирован и внутри и снаружи и по праву может считаться одним из лучших строений России.
.

.

  Еще об изменениях: лучше стали дороги и тротуары. Чаще и исправнее ходит общественный транспорт, метро вообще выше всяких похвал. Изменились ли люди? Пожалуй, да, но, как мне показалось, перемены больше затронули молодых. Те, кому до тридцати и меньше – более раскованы, веселы, улыбчивы, доброжелательны. Кажется, новые поколения успели освоить «западную» предупредительную вежливость и даже знаменитую «дежурную улыбку»; но в эту улыбку они добавляют столько чисто русской сердечности, что даже на душе как-то светлеет. Мои сверстники и те, кто постарше – те внешне выглядят куда мрачнее; дает ли о себе знать ушибленность цинизмом и убожеством перестройки и первых постсоветских лет или действует какая другая причина – Бог весть, но только различие четко просматривается, по крайней мере в Питере.
.
.

  Что еще? Пьяных на улице практически не видно. Да, я знаю, что данные статистики говорят немного другое, но я говорю о чисто внешнем, визуальном впечатлении.
.

.

.
.

.

.

В 1989 году все памятники прошлого смотрелись именно как памятники – тому, что было и уже прошло. И город, несмотря на свою величественную красоту, все-таки больше напоминал центр Ленинградской области, нежели вторую столицу державы. Теперь Петербург можно было бы смело провозглашать опять столицей России – и никакого когнитивного диссонанса это бы не вызвало (разве что у москвичей).
.

.

  Что мне еще понравилось в Питере? То, что нам там в этот раз часто везло (только не с погодой, разумеется). Например, мы твердо решили привести из России Георгиевскую ленточку. И что же – нам даже не пришлось ее покупать, нашли прямо на скамейке.
.

.



  Другие сувениры, правда, достались нам не задаром. За 14-местную матрешку просили 400 c гаком евро, уступили за 380. По мне, так она стоит того: не матрешка – произведение искусства, картинная галерея с видами Петербурга. За огромные, как будто с дымной паволокой и нереально красивые глазища моя супруга нарекла эту матрешку волоокой, как Гомер Геру. Нередко матрешки выглядят из-за своих обязательных платков старыми (немцы поэтому именуют матрешку „Babuschka“). Но у этой матрешки из-под платка выбивались золотистые волосы, отчего она смотрелась молодкой.
К матрешкам мы добавили роспись под Хохлому – ее подарила одна питерская подруга, с которой мы познакомились на Крите – и приобретенную в Германии (sic!) палеховскую шкатулку, и получилась русская сувенирная полка, как напоминание об исторической Родине…
.


.

Теперь, как только одолевает русская тоска, я выпиваю водки, пою «Калинку» и разбираю матрешку. А потом складываю матрешек обратно…

 “Party like a Russian
End of discussion
Dance like you’ve got concussion, oh
Put a doll inside a doll”
.

.


Ну а такие сувенирчики, как значки советских юношеских организаций, - это уже инициатива маленькой сеньориты. Глядя, с каким восторгом она цепляет на грудь изображения Ленина, я невольно вспоминал о том, что сам-то я в ее возрасте привез из Питера совсем другой значок....
.

.

Тогда, в 1989 году, у Казанского собора было место оппозиционной антисоветской тусовки. Я с родителями несколько раз приходил туда, слушал вдохновенных ораторов, читал тощие газеты разного рода партий (эта многопартийность в те времена сама по себе была еще невидалью, занятным аттракционом) и скверно отксеренные самиздатовские брошюрки. До сих пор помню одну - "Вожди Белого Движения", с портретами и мудрыми изречениями тех самых вождей, вроде "Через гибель большевизма к возрождению России - вот наш путь, и мы с него не свернем" - Дроздовский, что ли? И еще я там купил значок с русским триколором - тем самым, за который сейчас в моем родном городе могут посадить.

.
.

Помню, мать не хотела давать мне денег на значок - два рубля по курсу 89 года были не совсем уже маленькие деньги - и
и патлатый торговец уговаривал ее не скупиться для "будущего демократа" - это для меня то есть. Что ж, я как был, так и остался убежденным демократом, вот только тогдашние демократы на самом деле были никакие не демократы, а псы смердящие. Но это я понял уже потом, а тогда я радостно нацепил триколор на грудь и ходил, распираемый от гордости, что совершаю запретное (так мне казалось) и борюсь с тоталитарным режимом (который и без моего вклада уже отбрасывал коньки). 


Что ж, если у нашего поколения не достало ума сохранить Советский Союз, мы можем, по крайней мере, рассказать о нем нашим детям. «Чтобы не прервалась память о предках наших и чтобы свеча не погасла».
.

.
.

Ну довольно о грустном. Продолжу о том, в чем нам в Питере повезло. Когда мы приехали в Александро-Невскую Лавру, она оказалась перекрыта, а на входе змеилась очередь – пару дней назад сюда перевезли из Москвы мощи Николая Чудотворца. Пока я выяснял, можно ли где-нибудь протиснуться к историческому некрополю, ради которого мы сюда и ехали, супруга услыхала, что очередь сегодня маленькая – не больше часа ожидания. Учитывая, что в Диснейленде и Европа-Парке мы выстаивали порой и дольше, упустить такой шанс было нельзя.
.

.

Все прошло как нельзя лучше. Уложились даже не за час, а за сорок минут. В Москве, писали, приходилось выстаивать чуть не по 8 часов – то ли наврали, то ли ажиотаж уже успел стихнуть. Вместе с супругой и дочкой приложился к мощам Николая и я – ради моих предков, которые были бы рады это сделать, будь у них такая возможность.

А потом побывали и на некрополе. Видели могилы, дорогие не только для россиян, но и для всего человечества.

Например, Федора Михайловича:
.

.

и Петра Ильича:
.

.
и еще многих других.

В целом, город произвел приятное впечатление. За то время, что я его не видел, он изменился к лучшему, и это, конечно же, не может не радовать.
.

Теги: бисер, история
Количество показов: 8674
Автор:  pumba
Количество голосов:  2
Рейтинг:  3.44