, не смогла удержаться. Спойлеры!
Так как же было всё, друзья, на самом деле?
Парнишка в Англии служил, причем в борделе. Его папаша был король, из Пендрагонов. Мечом капусту шинковал, рубил драконов. Но брат – завистливая тварь, отродье ада – решил прикончить короля и всех кто рядом. «Беги, сынок, - вскричал папаша, - бога ради!»
Ну тот бежал, и подобрали парня бляди.
Скрытый текст
Теперь скачок на двадцать лет. Парнишка вырос. Заматерел. Прибавил вес. Невзгоды вынес. Привык качаться, загорать и часто мыться, чтоб не ударить в грязь лицом среди столицы. Тут не побреешься с утра – престиж уронишь! Вокруг же Англия, братва, а не Воронеж! Его крышует главный поц из фэбээра и в целом мальчику фартит и прёт карьера. Где прежде триппер и бардак – там блеск и танцы.
Он уважаемый чувак. Пример британцам.
Меж тем король сидит в углу и хочет плакать. Не знает, бедный, учинить какую пакость. Но тут удачно прорвало в подвале трубы. Ушла вода. Пришла беда за душегубом. Из грязи, сора и дерьма явилась дура – валун с застрявшим в нём мечом Экскалибуром. И что теперь? Король сыграл лицом креветку и говорит: тащи, орлы, его как репку.
А дальше ясно: наш Артур, словес не тратя, пришел к мечу, а тот ему: «так я ж от бати! И где другие рвут пупок, весло им в дышло, там ты герой и полубог".
Ну так и вышло.
Народ вопит: «ура, ура! Долой тирана!» Артур бежит, не будь дурак, бинтуя раны. Он этот трон видал в гробу под льдом и снегом, но хрен обманешь ты судьбу: приходит негр. Героя тащит он в дыру, что под горою, и говорит: "Ты наш король. Заткнись, урою". Артур моргает и сопит, цепями скован, и молча думает: "Едрить! Игра престолов..."
Метёт, метёт по всей земле, во все пределы. Он шкандыбает в дальний лес, дрожа всем телом. Туда, где чаща и гнильё, бедняга послан – там ссыт кукушка на него, блюёт опоссум. Там хищный пингвин ничего в кустах не прячет. Герой как взглянет на него, так горько плачет. Он позабыл свой вес и рост, размер и имя. Болит нога, раздуло нос, немеет вымя. Его кусал ночной хорек, лихой и дерзкий. Он бьётся тыквой о пенёк: верните к девкам! Но в результате этих встреч и изысканий он наконец-то взял свой меч. Двумя руками.
Теперь он месть, теперь он смерть, он всем покажет! Как этот пакостник посмел убить папашу? И между прочим, там ещё досталось маме. Чему вообще его учили в Ватикане?! Навстречу гаду наш герой летит как птичка – слегка покоцанный, хромой и без яичка, но твердо верящий в себя, в свою удачу.
Да, и в колдунью со змеей. А как иначе.
Тут крики, лязги, кровь, кишки и трупы тухнут, "да бросьте хлорку же в бассейн, там злая ктулха", убили дочь, спасли змею – ну все при деле, Джуд Лоу бегает с косой как земледелец, но если в фильме есть герой из барбершопа, злодею в башне под горой настала жопа.
На этом кончен наш рассказ. Артур на троне. Змея в песке, кальмар в реке, алмаз в короне. Орёл свалил на Касл Рок, пингвин к нудистам. Опоссум дрыхнет как сурок. Баклан гнездится. В тавернах пляшут без белья и не стыдятся. Мизинца выгнали к чертям – опять за блядство (застукан с крошкой Гвиневер, причём с поличным). Короче, все идёт путём, всё как обычно.
И кстати девочки, поскольку все не дуры, сменили вывеску на "Королев Артура".
Как-то раз меня пригласили в московскую библиотеку на встречу детских писателей. Один из них должен был читать свои произведения. А я, надо сказать, неравнодушна к детским писателям. Они в большинстве своем циничные выродки, я таких люблю. Вот и пошла.
И ведь не то чтобы я была совсем отсталая женщина. Феллини обсудить могу, Тальятелле. Но в библиотеке дыхание культуры заставляло ощутить себя немытым питекантропом, ковыряющим в зубах чужим ребром.
Во-первых, фотографии. Библиотека проводила выставку известного фотохудожника на тему "Моя святая Русь". Полсотни снимков, каждый размером с окно.
Там было всё: золотые купола, белые церквушки, беззубые старушки с умильными морщинистыми лицами, могучие казаки в шароварах, девицы в ромашковых венках, волоокие буренки, пшеничные колосья, обязательная капля росы на траве, в которой сверкает солнечный луч, – в общем, весь тот разлюлималинистый трэш, которым заваливают фотостоки сотни владельцев кэнонов и никонов, не ведающих стыда.
Во-вторых, стихи.
Художник умел не только фотоаппаратом. Он ещё знал за поэзию. Каждый снимок сопровождался двустишием. Например, под фотографией зимней речки было написано:
О родина! Ты вся во льду! И я в бреду к тебе иду,
И блики ласково сияют, и прямо в сердце проникают.
А под морщинистой старушкой –
С годами мудрость накопила, в душе сокровища любви.
И пусть бедны ее ладони, ты не стесняясь обними.
У меня в принципе нервная система как у хомяка. Или этих, которые от стресса всю шерсть сбрасывают и копытами делают брык. Шиншиллы. С возрастом еще как-то устаканилось, всё-таки трехразовое кормление – великая вещь. А тогда ещё остро на все реагировала, особенно если в непосредственной близости берёзы и старушки мироточат.
В общем, я себя там чувствовала как пациент инквизиции на процедуре экзорцизма. И единственный луч надежды светил мне во всей этой сусальности – повесть детского писателя, которую автор вот-вот должен был начать читать вслух.
Тут нас как раз и созвали. Рассадили кружочком. В центр вышел красивый мужчина при галстуке. Все притихли.
– Сегодня, – говорит мужчина, – я почитаю вам свой новый роман. Он носит религиозно-сексуальный характер. Экспериментальная проза.
Я в этот момент что-то сказала. Ну то есть как сказала… звук издала. Это был такой очень концентрированный звук. Как если бы Эдмону Дантесу объявили, что ближайшие двадцать лет он проведет в тюрьме, его отец умрет от голода, а его возлюбленная выйдет замуж за конченого урода, и у него не будет детей, а ещё его сбросят в море, но не поплавать, а в мешке для трупов, – так вот, если утрамбовать всё то, что сказал бы по этому поводу Эдмон Дантес, в одно надрывное кряканье, то как раз получился бы этот звук.
Дело в том, что я человек довольно старомодных убеждений. Местами прямо-таки пуританских. Поймите меня правильно: если бы Фельтону миледи станцевала тверк, он бы тоже не обрадовался, хотя казалось бы. Я не люблю, когда мне вслух читают романы религиозно-сексуального характера.
– Иннокентий предавался своей страсти, елозя по ноге избранницы, – с выражением произнёс чтец. – Няня смеялась, краснела, отталкивала Иннокентия, но порочный младенец не отступал. Либидо его, уже вполне мужское, требовало удовлетворения.
Брык.
Следующие двадцать минут я провела в каталептическом ступоре. Изредка из внешнего мира сквозь заслон пробивались фразы «её мраморные ляжки отняли у него дар речи» и «он взялся бестрепетной рукой». У окружавших меня людей лица были до того безмятежные, как будто в их домашней азбуке на букву К был нарисован куннилингус, а на Л – лубрикант.
Нет, я хочу, чтобы вы это представили.
Библиотека. Люстры. Шторы. Развязные гомосексуалисты заманивают Иннокентия в тенеты запретной любви. Студентки беспорядочно спариваются с преподавателями. А вокруг со стен колосится родина. Слезятся старушки. Посмеиваются казаки. Целомудренно сверкает роса.
И блики ласково сияют, и прямо в сердце проникают.
К тому моменту, когда чтец закончил первые три главы, я ощущала себя монашкой в логове демонстративных бэдээсэмщиков. В перерыве я выбралась из зала, пошатываясь и бормоча «Фрикции, фрикции! Лямур де труа!» и мимо казаков и девственниц (тьфу, черт; девиц! девиц!) добралась до выхода.
– Ты лошадка? – спросила кроткая старушка-гардеробщица.
Тут я озверела.
– Нет, – говорю, – не лошадка! Конь, блин, Екатерины Великой.
Гардеробщица, видимо, встречала в храме просвещения и не таких дебилов.
– Была шапка? – терпеливо повторила она.
Я покраснела, схватила шапку и выскочила на улицу.
Задавши сей неожиданно вырвавшийся вопрос, отец Логгин смешался. И зачем он спросил про афедрон?! Но слово это так нравилось двадцатиоднолетнему отцу Логгину, так отличало его от темной паствы, знать не знающей, что для подперделки, подбзделки, срачницы, жопы и охода есть грамотное, благолепное и благообразное наречие — афедрон. В том мудрость Божья, что для каждого, даже самого грешного члена мужеского и женского, скотского и птицкого, сотворил Господь, изыскав время, божеское название в противовес — дьявольскому. Срака — от лукавого. От Бога — афедрон!
У нас с сестрой были две бонны. Мы чинно гуляли с ними поочередно в Пушкинском сквере и были воспитанными барышнями. Но однажды, внимательно глядя на нас за обедом, папа сказал маме: «У меня такое впечатление, что мы воспитываем наших двух сте-е-гв не как советских гражданок». Это была роковая фраза, потому что нас отослали в пионерский лагерь.
Скрытый текст
У нас с Марианной было два чемодана – немецкие, из светлой кожи. Туда нам положили гамаши, рейтузы, боты, платья, фуфаечки… Я ничего не помню в этом лагере, кроме страшного чувства голода и странной неловкости, когда на линейке пели «взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры дети рабочих». Как было бы хорошо, думала я, если бы мой папа писал такие песни, вместо песен про каких-то балерин, клоунов, пахнувших псиной, рафинированных женщин… Вот написал бы эту, про детей рабочих, я была бы горда…
Когда мы приехали обратно, у нас был один фибровый чемодан на двоих, и там было два предмета. Маринанне принадлежала голубая застиранная майка, на которой было вышито «Коля К», а мне черные сатиновые шаровары с надписью «второй отряд». Мы ввалились в дом, шмыгая носом, ругаясь матом, а перед нами в шеренгу папа в праздничном костюме и бабочке, мама, две бонны, бабушка с пирогам. Не поздоровавшись, не поцеловавшись, мы сказали: «Ну че стоите? Как обосравшийся отряд! Жрать давайте. Потом прошли на кухню, открыли крышку кастрюли и руками съели полкастрюли котлет. Папа, как глава этого… отряда, тихо прошел в кабинет и стыдливо закрыл за собой дверь, долго не выходил, потом впустил туда маму и мы слышали мамины всхлипывания и папины строгие бормотания. Но было поздно. Советская власть вошла в нас с сестрой с полной неотвратимостью. Мы стали полными бандитками. И мы чесались. Бабушка обнаружила вшей. Нас замотали в керосиновые полотенца, но лагерные вши были на редкость живучи. Тогда нас обрили налысо и волосы сожгли. Вшей вывели, но мы остались неуправляемыми оторвами. Когда нам купили велосипед, мы на даче ездили, держась за борт грузовика, без рук. Когда папе об этом доложили, у него чуть не случился сердечный приступ. Нас невозможно было остановить. Так на нас подействовал лагерь.
Папа давал много благотворительных концертов – тогда они назывались шефскими. Однажды ему сказали, что директриса в моей школе на деньги, собранные им для осиротевших детей, купила ковер. Это было при мне. Он, побледнел, встал, накинул пальто и пошел своими большими шагами в школу. Она была на Пушкинской улице – теперь это Большая Дмитровска, а квартира наша была у Елисеевского гастронома. Он шел, шарф развевался, он хватал валидол, мы бежали за ним, думая, что сейчас произойдет что-то невероятное. Взошел на второй этаж школы, распахнул дверь и увидел этот ковер. Дальше мы остались за закрытой дверью и ничего уже не слышали. Но директрисе пришлось этот ковер продать и вернуть деньги по назначению. Для него этот коверный случай был невероятным шоком.
Как-то режиссер Птушко позвонил маме и сказал: Лиля, у тебя две дочки – 15 и 16 лет, а я ищу актрису на роль Ассоль. Может, приведешь какую-нибудь из них на пробы? Мама сказала, нет-нет, никаких проб, Александр не хотел, чтобы они были актрисами. Но Птушко уговорил. И мама повела меня. А я в 15 была очень спортивным подростком, носила треники, играла в баскетбольной команде и была коротко стрижена. Птушко, как только увидел меня, сказал «ой, нет-нет-нет. Нет ли у тебя, Лиля, какой-нибудь другой дочери? Получше?» Мама сказала, есть, но та совсем плохая. Пока то, да се, гримерша посмотрела на меня и с жалостью сказала: «Давай платьице наденем, ты же девочка. Волосики причешем». На меня надели светлое нежное платье, наклеили реснички и Птушко был изумлен. Меня утвердили. А поскольку я была не актриса, то решили дать мне учительницу, которая бы репетировала со мной роль. Это была Серафима Германовна Бирман, характерная актриса старого кинематографа. Огромного роста, со специфическим бирмановским голосом. Маленькие глазки-буравчики и седина, стриженая под горшок. И она показывала мне Ассоль. Повязав платок, став похожей на Бабу Ягу, она брала эмалированное ведро и приложив руку козырьком ко лбу, показывала мне встречу Ассоль с Греем. Огромная Серафима стояла и всматривалась – и меня всю колошматило. Наконец ее маленькие глазки вспыхивали сумасшедшим светом, она вскидывала руку и громко кричала зычным голосом: «я здесь, Грэ-э-й!». И огромными прыжками бежала навстречу воображаемому Грею, громыхая ведром, срывая платок с головы, и тряся седыми волосами. И я, глядя на нее, понимала, что таких вершин мастерства никогда не достигну. Серафима была критична и неумолима. И лишь когда я уже сыграла Офелию, она позвонила маме и сказала: «Лиля, кажется, я могу вас обрадовать. Кажется, она не полная бэздарь».
«Безымянную звезду» мы с Козаковым снимали быстро и легко. А потом картину положили на полку. Меня вызвал к себе на ковер директор Объединения – уж не буду сейчас называть его имя, бог с ним – и сказал: «Что ж ты, Анастасечка, играешь эту б…, в жизни-то ты нормальная! Волосики у тебя прямые, а там чего ты кудерями-то завилась? Я ему: «вообще-то я не б… играю, а содержанку. Содержанка тоже человек. Да она легкомысленная чуть-чуть, но она не знает жизни, она живет в золотой клетке». Но объяснить ничего не удалось – у директора не было содержанок по жизни, одни только б… «Это не годится, - сказал он с угрозой, - ты давай-ка подумай о своей жизни дальше».
Некий случайный знакомый на курорте предложил Алехину сгонять партейку в шахматы. Алехин согласился, но при расстановке фигур сразу убрал одну свою ладью. Партнер возмутился:
- Как же так? Вы меня совсем не знаете – и даете мне ладью форы?
На что Алехин ответил:
- Если бы я не мог вам дать ладью форы, я бы вас знал.
- Разумеется, - доброжелательно сказал инопланетянин, - когда мы вернём вас на Землю, то сотрём память. Люди не должны ничего знать об иных разумных обитателях галактики, о наших достижениях, достопримечательностях и взаимоотношениях.
- Но почему? - возмутился человек. - Вы, оказывается, веками держите нас единственных в изоляции! Мы не глупее, не агрессивнее, не отвратительнее других существ. Чем мы провинились?
- Ничем! - поспешил успокоить его собеседник. - Напротив, вы уникальны! У вас единственных существует фантастика. Если вы узнаете, как на самом деле устроено мироздание и кто ещё живет в космосе - что же мы будем читать? Что же мы станем смотреть? Никто больше не снимет "Звездные войны"? Не появится нового "Стартрека"? А над "Трансформерами" хохочет вся галактика, особенно неорганические формы жизни. Как мы можем всего этого лишиться? Нет-нет. Пока у вас есть фантастика - никаких контактов с иными мирами!
авно было. Пришел пожилой человек и сходу ошарашил — он просил научить играть его «Smoke on the water» западного коллектива «Deep Purple», причем на мои предложения «вначале освоить основные принципы игры на гитаре» категорически наплевал, заявив, что как только он сможет сыграть вышеуказанную композицию, его знакомство с гитарой навеки закончится.
Ну, хозяин барин, и через пару недель дед наяривал «Дым над водой» не хуже старины Ричи Блэкмора (гитарист deep purple). По окончании обучения, когда он вручил мне положенную сумму, я спросил у него:
- Скажите, пожалуйста, зачем Вам все это?!
На что он ответил:
- Вот представь, есть у меня единственный внук - дегенерат, который закончил школу, не работает, не учится, а целыми днями сидит запершись в своей комнате, разучивая на гитаре одну и ту же мелодию… Вот представь, как я войду в его комнату, отберу у него инструмент и скажу: "Внучок, какой же ты дебил, посмотри, эту хрень ДАЖЕ Я МОГУ СЫГРАТЬ… ИДИ РАБОТАЙ!!!
В сельском клубе собрание колхозников.
Председатель:
- В этом году мы посеяли 100 га пшеницы!
Колхозники:
- Ураааа!!!
Председатель:
- Но её съели хомяки...
Прошёл год...
Председатель:
- В этом году мы посеяли 300 га пшеницы!
Колхозники:
- Ураааааа!!!
Председатель:
- Но её опять съели хомяки...
Через год...
Председатель:
- В этом году мы посеяли 10000 га пшеницы!
Колхозники:
- Ураааааааааааа!!!
Председатель:
- Так пускай же они подавятся!!!
В деле распространения здравых мыслей без того не обойтись, чтобы кто-нибудь паскудой не назвал.(М.Е.Салтыков-Щедрин)
Самое-то хреновое, что врачи, в отличие от «общественников», законодательно связаны врачебной тайной и поэтому просто не могут убедительно донести до населения, что «общественник» порет чушь.Простой пример.Вылезает такой «общественник» на ТВ, снимает штаны, показывает здорове-е-е-еный прыщ на жопе и говорит: здрасьте, я Вася Пупкин, врачи-убийцы лечат меня не от того, у меня вона прыщ на жопе, вырос уже до такой степени, что размерами скоро затмит мой никчемный удъ, а эти подлецы мажут мне горло. Ну подумайте сами, где жопа и где горло? Вы видите? Это все врачебный заговор! Моя жопа негодует!И народ такой: да-а-а-а, врачи совсем охренели! У чела прыщ на жопе, а они ему горло мажут! Ну тупы-ы-ы-ы-ые!А в этот момент участковый терапевт Васи Пупкина сидит, листает его карту и тихо охреневает, потому что Вася за отчетный период обращался к врачу два раза, один раз с ОРВИ, другой с ангиной и про жопу свою, прыщавую, немытую, не говорил, анахорет, НИ ХРЕНА!А в министерстве уже посмотрели ТВ, уже сыплют вниз из мешка живительные люли, уже досталось главному, начмеду, завполиклиникой, все они потирают собственные жопы, проклинают жопу Васи Пупкина, жопу терапевта, жопу прокурора, забравшего медкарту Пупкина на срочную проверку, жопу гендира страховой компании, жопу снявшего репортаж журналиста, жопу выпустившего репортаж главреда и еще сотни тыщ всяких жоп, коих в РФ, вот гадом буду, на миллиард лет припасено!И вот бы терапевту сказать сейчас, что Пупкин — алкаш, мудаг и энцефалопат, что слабые остатки пупкинского мозга, и в лучшие-то времена не отличавшиеся производительностью, безнадежно пронизаны алкогольной деменцией, что жопу он не моет и никогда не мыл, что прыщ у него именно от этого и что Пупкин (сука!) отродясь на этот прыщ не жаловался (товарищ прокурор — смотрите карту).Да вот херушки — врачебная тайна.И — все. Пупкин в героях, врачи в говне, прокурор в ступоре, общественность в шоке и собирает подписи под обращением в ООН о кровавой тирании пупкинской жопы.Все при деле, короче.Это — реальность.
Прислано Геревгенией, говорит, что со Злого медика.
Из жизни. Эстония впереди планеты всей!
У них тоже ввели эту xpень, с запретом торговли спиртным по ночам...
Так они умудрились устроить в своих магазинах прокат спиртных напитков.
Короче, берёшь поллитру, вносишь залог, уходишь. Позже надо или вернуть водку, или оставить себе, потеряв залог.
Надо ли говорить, что залог равен стоимости бутылки?
По юридической природе это уже не купля-продажа и поэтому не подпадает под закон об ограничении торговлей спиртным.
